Железная мялка

Поэма

Коль захочешь баб пугнуть,
Стоит только как-нибудь
Не о прялке, не о скалке, —
О железной вспомнить мялке.
Не лежит к ней век душа
У хозяйки чуваша.
С деревянной — бабе бедной
Можно жить, коль нету медной,
А с железной... Белый бес,
Говорят, в нее залез.
Только тронь ее руками,—
Бес защелкает клыками.
Коноплю помни — тотчас
Залетит соринка в глаз,
А в глазу ее оставишь —
Говорят, что ведьмой станешь.
По веленью ведьмы той
Укрываясь темнотой,
Мялка носится полями,
Злобно щелкая зубами.
Будет на ее пути
Человек какой итти, —
Мялка вмиг его придавит,
Выпьет кровь и там оставит.
Вот вам сказ мой.
По нему Вы поймете — почему
Даже слух всем бабам нашим
О железной мялке страшен.
А чтоб каждый верил мне —
Расскажу я тут же лучше
Вам один ужасный случай,
Бывший в нашей стороне.

На окраине села
Бабка некогда  жила.
(Уж давно ее в могиле
Возле кладбища зарыли).
В те далекие года,
Жила бабка — хоть куда:
Был и хлебец, и одежка,
Две овцы, коза и кошка,
Жили совы в тьме глухой,
Под соломенной стрехой,
В потаенном тихом месте,
С той железной мялкой вместе.
Ну, а мялка, ух, страшна,
Если взбесится она!
Ясно тут само собою:
Бабка-то была слепою,
Ведь не зря же мялка та
Из железа отлита, —
Бабке белый бес, поди-ка,
Засорил глаза кострикой.
Кто ж ослеп — тому подстать
Настоящей ведьмой стать.
Так что, если верить слуху,
Ведьмой сделал чорт   старуху.
Горб ее и длинный нос
Знал в округе каждый пес.
У старухи ж, говорили,
Две вдовы-невестки были:
Обе — ласковой души,
Обе — статью хороши.
Имя старшей знать, пожалуй,
Нам покамест толку мало:
Нет причин ее хвалить,
Нет причин ее хулить.
Ну, а младшую едва ли
Без причин Чегесь * прозвали—
Словно ласточка, она
Нежной прелести полна;
На работу руки ловки,
Не сыскать такой сноровки!
Тоньше — губ, добрее — глаз
Не видал никто у нас.
Но свекровь с невесткой круто
Обходилась почему-то.
Даже сам я не пойму —
В чем тут дело, почему
Так дурной старухе было
Все в невестке той немило.

А невестка день-денской
Пристает к старухе злой:
«Отпусти, мамаша, в гости!»
Та ж кричит, давясь от злости:
«Надоела — мочи нет!
Как такую терпит свет?
Но меня ты не одюжишь!
Отпущу, когда заслужишь».
У Чегесь же, видит всяк,
Все в руках горит и так.
Но свекровь не замечает,
И бедняжку, знай, ругает:
Мол, ленива, мол, глупа...
Знать, не зря она слепа!
Вот, как ляжет на погосте, —
И Чегесь отпустит в гости...
День прошел, другой идет —
Вновь невестка пристает:
«Отпусти меня, мамаша,
Погостить к сестрице старшей!»
Та опять ее ругать:
«Нет, тебе не сдобровать!»
Ина третьи сутки, к ночи,
Разозлилась — нету мочи!
Лишь Чегесь пристала к ней
Снова с просьбою своей:
«Отпусти, мамаша, в  гости!»
Та задохнувшись от злости,
Закричала:  «Поезжай!
И судьбу свою встречай!
Чтоб тебя не слышать слухом.
Чтоб твоим не пахло духом!»
Тут невестка, пошептав
И подув и поплевав
(Чтоб прибавить тесту силы),
Три лепешки замесила.
Сами знаете: юсман
Во спасенье людям дан.
Отправляясь в путь-дорогу,
Против бесов на подмогу,
Как волшебный талисман,
Все с собой берут юсман.
Когда все готово было,
Запрягла Чегесь кобылу
И в глухую ночь одна
В путь отправилась она.

Громыхает мялка глухо,
Коноплю все мнет старуха,
С наговором, неспроста
Открывает ворота:
«Шалт-шалт-шалт!
Скачи ты,мялка,
Через горку, через балку!
Ты в деревню Агар мчись,
За невесткою гонись
И за спесь ее в отместку
Задави мою невестку!»
Мялка мигом поднялась
И в погоню понеслась.
А невестка, сердцем чуя
За спиной беду лихую,
Гонит лошадь и поет:
«Месяц по небу плывет,
Над полями ясно светит,
В Агар мне дорогу метит.
Мчись, лошадка! Встань, туман!
Пересиль врага, юсман!» —
И кидает тут лепешку
На дороженьку-дорожку.

Мялка, прыгая, бежит,
Видит вдруг — юсман лежит,
Испугалась, задрожала
И обратно побежала.
«Шалт-шалт-шалт!
Скачи ты,мялка,
Через горку, через балку!
Ты в деревню Агар мчись,
За невесткою гонись
И за спесь ее в отместку
Задави мою невестку!»
Мялка снова поднялась
И в догонку понеслась.
Вновь невестка, сердцем чуя
За спиной погоню злую,
Гонит лошадь и поет:
«Месяц по небу плывет,
Над полями ясно светит,
В Агар мне дорогу метит.
Мчись, лошадка! Встань, туман'
Задержи врага, юсман!» —
И бросает вновь лепешку   ,
На проезжую дорожку.
Мялка, прыгая, бежит.
Видит вновь — юсман лежит.
Испугалась, задрожала
И обратно побежала.
«Шалт-шалт-шалт! Скачи ты,
Мялка,
Через горку, через балку!
Ты в деревню Агар мчись,
За невесткою гонись
И за спесь ее в отместку
Задави мою невестку!»
Мялка с силой собралась
И в погоню понеслась.
Вновь невестка, сердцем чуя
За спиной беду лихую,
Горько плачет и поет:
«Месяц по небу плывет,
Над полями ясно светит,
В Агар мне дорогу метит.
Мчись, лошадка! Встань, туман!.
Обмани врага, юсман!»
И последнюю лепешку
Тут кидает на дорожку.
Мялка, прыгая, бежит,
Перед ней юсман лежит,
Мялка в страхе задрожала
И к старухе побежала.

А Чегесь к сестре родной
На кобыле вороной
Подъезжает и стучится:
«Отопри, укрой, сестрица,
Охрани от силы злой!»
«Гость—что враг—ночной порой!
Ты ступай своей дорогой!»
«Так прости же, ради бога!»
И Чегесь к сестре другой
Направляется с мольбой.
У ворот она стучится:
«Отопри, впусти, сестрица,
Охрани от силы злой!»
«Гость—что враг—ночной порой!
Ты ступай своей дорогой!»
«Так прости же, ради бога!»
И Чегесь, невесела,
К дому братнину пошла.
У ворот она стучится:
«Братец, приюти сестрицу,
Охрани от силы злой!»
«Гость—что враг—ночной порой!
Ты ступай своей дорогой!»
«Так прости же, ради бога!»
И Чегесь на этот раз
Вдруг слезами залилась,
Влезла на поветь у дома
И забилась под солому...
«Шалт-шалт-шалт! Скачи ты,
мялка,
Через горку, через балку!
Ты в деревню Агар мчись,
За невесткою гонись
И за спесь ее в отместку
Задави мою невестку!»
Мялка живо поднялась
И со стуком понеслась.
А Чегесь... Душа из тела
У бедняжки отлетела.

Бабка, стоя у ворот,
Возвращенья мялки ждет.
Где она? Взбесилась, что ли?
Заблудилась в чистом поле?
Только стук ее вдали
Нарушает сон земли.
Уж вконец колдунья злая
Истомилась, ожидая:
«Шалт-шалт, мялка! При луне
Ты скачи скорей ко мне,
Воротись в мгновенье ока!..»
Только слышно, как далеко
Мялка, прыгая, стучит,
Змеем яростно шипит
И гремит железом, злая,
Жертву, может быть, терзая.
«Шалт-шалт, мялка! Мчись домой
Под ночной скрываясь тьмой,
Ляг, прикрывшись коноплею,
Под соломенной стрехою!»
Средь полночной тишины
Гром и треск вдали слышны,
Видно, впрямь взбесилась мялка,—
Через горку, через балку
Уж назад она бежит,
А под ней земля дрожит...
На старуху налетела —
Та и охнуть не успела! (
Где уж тут спастись слепой
От напасти от такой!)
Мялка—шалт! Свекровь упала,
Головы ж — как не бывало,
На земь черная, как грязь,
Кровь из горла полилась.

Миновала ночь глухая,
Тьма рассеялась густая,
И с блескучим светлым днем
Прояснилось все кругом.
И деревня Агар тоже
Поднялась с ночного ложа.
И взялись от всей души
За работу чуваши.
Вон и брат Чегесь из дому
Вышел в хлев снести соломы.
Глядь — в соломе недвижим
Труп сестрицы перед ним...

Вон и мельник, хилый, древний.
Ковыляет вдоль деревни,
Горб — в два пуда, и седа,
В два аршина, борода.
Опирается на палку,
Чуть плетется вперевалку.
Стал старик, едва дыша,
У крылечка торгаша.
Он мучную пыль с кафтана
Обчищает и, как пьяный,
Шепчет глухо:  «Друг Михал
Горе! Мой постав пропал!
Нынче ночью злые духи,
В их бесовской завирухе,
Прицепились на весу
К водяному колесу,
И оно, визжа и воя,
Завертелось, как живое;
Затрещали жернова, —
Спасся я едва-едва,
Ну, а мельница пропала,
Точно сроду не бывала».

Чуть пронесся слух о том,
Что случилось, каждый дом
Опустел,  и все толпою
Судят — рядят над слепою.
А убитая лежит,
Кровь черным-черна бежит,
На дороге — только тело,
Голова же отлетела.
Под стрехою все молчит,
Мялка больше не стучит...
Об одном молва в народе,
Да побаски — в разном роде.