Роза

Веселье было в самом разгаре. Отмечали день святого Валентина.

В этот день устраивали шумное застолье, потому что хозяйку звали Валентиной, впрочем, и остальные дни ничем не отличались от сегодняшнего. Валентина раскраснелась от всеобщего внимания. Соседи просили хозяев спеть, но хозяин не торопился. Худощавый в плечах, но с сильными руками и тяжелыми кулаками, он чаще остальных прикладывался к рюмке, вызывая тем самым гнев жены. Валентина зыркала своими карими глазами, предлагая мужу угомониться. На замечания жены он особо не реагировал, а лишь изредка осаживал ее, толкая в бок. «Песню, песню», − просили гости, дружно хлопая в ладоши. Под дружный хохот хозяин квартиры встал на колени перед женой и, взяв ее за руки, силой притянул в себе. Валентина всей своей тучной массой навалилась на мужа и уронила его на пол. Он пытался ее поцеловать, но женщина злобно прошипела: «Придавлю гада». На что муж ответил, еле ворочая языком: «Убью, сука, узнаю чего, мать твою!»

Поднявшись, Валентина отошла к окну.

Во дворе на скамейке сидела их дочь Валя. В огромных валенках, старой шубейке и пуховом платке она была похожа на бродяжку. Девочка уходила во двор всякий раз, как в их квартире появлялись соседи.

Валентина перевела взгляд на мужа, наполнявшего рюмку спиртным, затем глянула в окно и неожиданно для самой себя запела, не разбирая мелодии и вкладывая в песню совершенно иной смысл, известный ей одной. С отчаянием, а то и с остервенением рвала она через песню свою душу, стараясь уйти от обыденности, шумных любезностей и прочего каламбура за праздничным столом.

«Где я? Почему я здесь? − думала женщина, глядя в окно. − Такую ли я хотела жизнь? Пропадет моя девочка. Что я могу изменить?» Мысли женщины потекли нескончаемым потоком, состоящим из вопросов, на которые они не давали ответа. Они не могли исчезнуть в никуда, появлялись и будоражили ее сознание, ее душу. «День влюбленных. Для кого? Была ли любовь? Что еще ждать?» Валентина вспомнила трудные роды. Ее девочку, не подававшую признаков жизни, встряхнули и похлопали несколько раз, как неработающий механизм часов, после чего послышался жалобный писк, а затем такой же жалобный плач. И теперь ее дочурка покорно сидит и мерзнет во дворе. Ее дочь, Валентина, ее дитятко, повторит материнскую судьбу, ничего не прося и стойко перенося ее удары?

«Как? За что? Что я сделала не так? Любить? Любила. Ее, кровиночку, берегла. Робкую, несмелую», − думала женщина. Валентина вспомнила о том, что задолго до родов придумала имя девочки. Это муж настоял на том, чтобы Валей назвали. А была бы сейчас Розой. «Цветочек розовенький, бархатистый, красивый. Колючий? Лучше колючий, пусть сдачи дает.

Кому? А всем! Чем несмелой быть-то. Видно характер и судьба от имени зависят».

− Концерт окончен! Все − по домам! − распорядилась Валентина. − Вон Розочка моя мерзнет за окном.

− Какая Розочка? − прогудел муж, уткнувшись носом в тарелку. − Валька это.

− Кому − Валька, а кому − Роза! – прикрикнула жена.

Гости спешно покинули квартиру, не дожидаясь разборок, которые по обыкновению происходили между супругами.

− Розочка, деточка, иди домой! − крикнула в форточку Валентина.

Услышав голос матери, девочка встрепенулась, но осталась сидеть на скамье. Валентина, накинув пальто, вышла из подъезда.

− Доченька, тебя зову, − проворковала женщина, протянув к ней обе руки.

Девочка, боясь спугнуть неожиданную радость, пришедшую за словом «Розочка», подбежала к матери.

− Розочка, деточка моя, ненаглядная, − запричитала Валентина, прижав ребенка к груди. − Привыкай к своему родному имени, скоро в школу пойдешь.

− Мама, я − не Валя? Я − Роза? Да, мама? Скажи. Не плачь! Мне нравиться мое настоящее имя.

− Да, Розочка. Ты − Роза! Это твое имя! − воскликнула мать.

Валентина подумала о том, что завтра же пойдет в ЗАГС и перепишет свидетельство о рождении дочери, чтобы хоть что-то изменить в ее судьбе.

− Роза. Я − Роза! Я − Ро-за! − неожиданно звонким и сильным голосом прокричала девочка.