Материал представлен из коллекции электронной библиотеки «Писатели Чувашии – детям» – pchd21.ru Электронная библиотека создана Чувашской республиканской детско–юношеской библиотекой – www.rdub21.ru – на средства гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства Автор: Карягина Марина Федоровна Книга: Золотое яблоко Рассказ: Прозрачные Люди – И дал же Бог глаза этой Федоре! Ну точь-в-точь блюдца чайные, – кипятится тетя Аксинья. – А глядит как? Не глядит, а насквозь буравит. И солнце ей нипочем – смотрится в него, как в зеркало... Сама же тетя Аксинья кажется мне звенящим колокольцем – в карманах у нее всегда звенят монетки. Наверно, ей-то бог дал много денег. Об этом знаем только мы двое – бог и я. Тетя Аксинья как-то угостила меня конфетами. Это была целая комедия. Тетя Аксинья быстро скинула фартук, запустила руку под оборки платья, нащупала карман и достала горсть слипшихся карамелек. Это были голенькие, без фантиков, подушечки, похожие на салму-галушки. Они уже почти растаяли, и к ним приклеилось несколько монеток... Наверное, бог не обделил и меня, только я не помню, когда и чем он меня одарил. Зато я помню, как однажды меня удивила тетя Федора: оказывается, и она когда–то была маленькой девочкой, как и я! Выходит, мои отец и мать тоже были маленькими? Интересно, где они теперь? И захотели бы сегодня поиграть со мной «в магазин» или «в дом»? И какие у них были игрушки?.. А вдруг бы мой отец оказался таким же забиякой, как соседский Павлик? И пулял бы в меня камешками?.. Несколько дней раздумывала я над этим, но так ни до чего и не додумалась, а решила спросить у тети Федоры. – Тетя Федора... – начала я осипшим от волнения голосом. Потом взяла себя в руки, откашлялась и продолжила. – Тетя Федора, скажи, а где теперь живут мои маленькие отец и мать? – Какие такие маленькие твои отец и мать? – прикинулась незнайкой тетя Федора. – Ты же сама сказала: все взрослые когда-то были маленькими... – Ну, сказала. Все когда–то были детьми. И что с того? – Мне хочется увидеть моих отца и мать маленькими... – Ах ты глупенькая моя! – тетя Федора затряслась в добром смехе, похлопав меня по спинке. Ты их теперь только на фотокарточке можешь увидеть, маленьких-то... – А почему только на фотокарточке? Они что – умерли? – голос мой так и задрожал от страха. – Я же для них пряников приберегла-а... – И я заревела в голос. Тетя Федора смотрела на меня своими зоркими глазами–блюдцами и молчала. Я поняла, что толку от нее не добиться, и помчалась что есть духу домой. Аж взмокла вся, так торопилась... Мои взрослые отец и мать были дома. Они тоже играли «в дом», но уж очень серьезно, без тени улыбки, молча. И все-то у них было по-всамделешнему. Ну, разве так играют? Тогда уж лучше вовсе не играть... От нечего делать я устроилась на полу со своими игрушками, распахнула шкаф. И тут меня осенило: а что, если я тоже буду играть «в дом» по–настоящему, не понарошку? И не просто с куклами и с их платьями, а со своими вещами. Вон их тут сколько! И я принялась вытаскивать из шкафа мои прошлогодние платья, шапки, штанишки... Поскольку я их давно не надевала, они показались мне совсем другими, новыми. Примеряю одно за другим. Штаны пришлись в самый раз, только ширинка почему-то оказалась под коленями. Тяну, натягиваю из последних сил – нет, не поднимается. Ладно, и так сойдет. Примеряю туфельки, вон они какие красивые, не то что в прошлом году были. Наверное, они заждались меня. Пытаюсь так и эдак всунуть ноги – ничего не выходит: втиснула пальцы, а пятка висит... Это что же получается: мои наряды и обувь вместо того, чтобы расти, как я, делаются все меньше и меньше? Ведь так они скоро совсем станут невидимками! Вот это да, чудеса прямо: одни растут, становятся большими, другие наоборот, уменьшаются, что ли? Эх, не надо было снимать туфли с ног, тогда и они бы росли вместе со мной... Расстроенная, я вышла на улицу. Старые ивы тотчас зашелестели, закивали ветками, завидев меня. Спасибо, хоть они меня понимают. А как же иначе? Они же видят, как я расту у них на глазах. Это тетя Федора да мои отец и мать почему-то не растут, все время одинакового роста. И дома, и машины всегда одной вышины. Растем только я да и вы вместе с другими деревьями... Я каждый день внимательно разглядываю свои пальцы: а вдруг они завтра станут совсем другими, взрослыми? Надо их запомнить такими, какие они сейчас. Может, бог мне как раз и подарил это волшебство – наблюдать за тем, что и как растет, изменяется?.. Мне понравилась эта мысль, но я не стала второпях делиться ею ни с кем. Молча, важно поджав губы, присела рядом с тетей Федорой – она, сидя на лавке, пряла шерсть. Сижу да помалкиваю. Потому что знаю: спрашивай не спрашивай, где мои маленькие отец и мать, – тетя Федора все равно не скажет. Может, я не умею задавать правильные вопросы?.. А мимо окон идет, сгорбившись до земли, будто ищет что-то, старушка Маюк. Она кажется мне похожей на зеленую согнутую ветку. Может, потому, что на ней такого же цвета платье? Издали кажется, что это идет не тетя Маюк, а движется большой зеленый куст. Тетя Маюк склоняется так низко, что вот–вот коснется носом земли. И все-таки интересно: что же такое ценное она потеряла, что идет, не поднимая головы? Может, спросить ее об этом и помочь найти?.. Но вот за окном показался еще один интересный старичок – дед Сандюк. У него во рту всегда торчит небольшая трубка. Может быть, внутри у него полыхает костер, и он через эту самую трубку выпускает дым? Даже когда разговаривает он, не вынимает трубку изо рта. Зубов у деда Сандюка немного, и он еле удерживает ими трубку, будто нарочно играет ею. Очень смешно, я сама видела. Но я думаю о другом. Если у деда Сандюка внутри все время полыхает огонь, а трубы нет, как ее нет у нас в бане (она у нас по-черному, а не по-белому, как говорят родители), то даже представить невозможно, как там у него все закоптело, почернело от дыма... Так и сидим мы молча, две кумушки: я, любопытная пятилетняя пигалица, и семидесятипятилетняя девочка – тетя Федора. И что удивительно: мы обе видим жизнь одинаково, хотя я от нее далеко–далеко, почти на сто лет. Не знаю, как она, но я точно на все смотрю ее глазами. Итак, сидим мы вдвоем с тетей Федорой – я и притаившаяся в ее душе маленькая Федора. Ее, маленькую Федору, я вижу как самое себя: маленькие дети всегда замечают себе подобных. И вдруг мне все люди, встречные-поперечные, начинают казаться прозрачными... ... С тех самых пор я вижу некоторых людей так, словно они сотканы из прозрачного шелка. Иногда в подобных бликах я различаю и себя. Бывает, мелькают и другие, но очень смутно, неразборчиво. Думаю, что от того, что детство этих людей, не в силах вынести жестокого нрава своих хозяев, спряталось куда-то глубоко-глубоко, но порой все же напоминает о себе горьким комком в горле, бередит и ранит душу... Все тексты взяты из открытых источников и выложены на сайте для не коммерческого использования. Все права на тексты принадлежат только их правообладателям.